Это не первый красиво написанный эпизод, но чтобы настолько прямолинейно... сознаюсь, у моего тупого легионера были моменты паники и подвисания на люстре. Тогда друг подставлял плечо - есть фрагмент, написанный Эленнарвэ - в результате примерно так выглядит идеальное и в моей картине мира безупречное объяснение в любви.
Очень нравится, как Альтавиэль пишет стихи.
01.04.2015 в 15:18
Пишет Альтавиэль:В волшебных мирах происходят волшебные сюжеты, а они начинаются с волшебных встреч.
Это история встречи двух ши в мире Серебряного Солнца. Диалог в соавторстве с Элгэле и ее героем.
URL записиЭто история встречи двух ши в мире Серебряного Солнца. Диалог в соавторстве с Элгэле и ее героем.
ВстречаВстреча.
Тени:
Известны сердцу дороги тени, долины грез под печатью мглистой: бродить по ним, собирать мгновенья безмолвной тайны, низать на нити и выплетать легче ветра шали, что в полдень скроют от солнца плечи. Влекут загадки подземных залов, где темных вод тихо волны плещут, где силуэты мышей летучих скользят под сводами быстрой стаей, в ладонь садятся мою. Кто лучше меня их суть и повадки знает?
Закатных сумерек порожденья, вкруг черным строем встают химеры – чужие грезы, чужие тени…
Когда свою обрести сумею?
Морион:
Известны звездам пути до края долин и гребней холмов далеких. Судьбе известна тропа другая – сквозь сумрак грез, вереницу снов – и все то, что тайной и скрытой тенью идет за нами в одеждах легких, отдавшись мороку, сновиденью, отстав, потом догоняет снова на той тропе, где одно лишь имя, прикосновение и забвенье, все то, что с радостью сердце примет как дар Судьбы вопреки невзгодам – одно лишь слово, одно касанье, и это будет моим спасеньем от одиночества и молчанья – до отречения и свободы.
Тени:
Сгустился сумрак, исчезли тени, за горизонтом уснуло солнце. Промозглым холодом дышит ветер, из чащи леса сова смеется, окрест – на многие ночи шага – нет никого, безмятежно дремлет земля. С реальностью сон мешает, водой из пальцев уходит время. Нет никого, только словно мнится движенье ли, силуэт ли взору: как будто слишком велик для птицы и непохож на усталый морок. Но пригляжусь только - исчезает. И вновь мне спутником лишь дорога.
В полночный час шла вперед в тумане, трава ложилась ковром под ноги.
Морион:
В полночный час на камнях уснула тревога дня под покровом тени. Но чьи-то чары ее спугнули, как будто взгляда прикосновенье и шепот тайных имен в листве, но обернусь - лишь травы качанье, едва заметный неверный свет – и вновь вокруг тишины молчанье, но в сердце больше покоя нет. Предчувствием и судьбой влекомый, иду дорогою незнакомой, туда, где может быть есть ответ – Кто ты? Таинственной легкой ткани с узором тонким воспоминаний по краю сна, по кайме из роз на темном шелке – легко касанье, ночною бабочкой греза станет, как тихий шепот далеких звезд.
Тени:
Покой утратив в небесном рое, сорвется с неба одна звезда. Забьется сердце за клетью ребер, рванется прочь, пропустив удар, и что-то вдруг позовет, поманит, туда, где легким как вздох крылом едва коснувшись щеки, растает ночной невидимый мотылек. По следу грезы, за тихим зовом судьбы и сердца скорей спешить…
В переплетенье ветвей еловых холодный, призрачный свет дрожит. Глаза, привыкшие к ночи мглистой, лучи осколков звезды слепят – в игре теней и искристых бликов не сразу я разгляжу тебя. Явь истончится и побледнеет, мир яркой вспышкой сгорит в золу, то, что казалось мне наважденьем реальней станет, чем все вокруг.
Морион:
По следу грезы, навстречу тени иду за зовом безмолвных слов, смятение меж ветвями птицей забьется с сердцем тревожным в такт. Прикосновение на расстоянье, предчувствие, что за собой влекло, радугой вспыхнет в кристалле, станет тонкой травинкой в моих руках, в явь обратится, и легче шелка ляжет полночных теней покров, над головой в бесконечном небе звездные знаки расчертят свод. Ты – как рисунок туманной кистью, имени сердца далекий зов, не уходи не оставив знака, в памяти - облика твоего.
Тени:
Ты - как рисунок пером и тушью… Тонких узоров плетется сеть, взгляд попадается как в ловушку в аспидных линий густую вязь. Что так неясно тревожит душу в замершем передо мной лице и отчего мне знаком как будто взор родниково-прозрачных глаз? Руку поднять – повторишь движенье, против ладони твоя ладонь – словно зеркальное отраженье, только подавшись вперед, коснусь пальцев - тепло от прикосновенья. Значит, не морок ты и не сон. Я заклинаю ночные тени: ты не исчезнешь, когда проснусь.
Морион:
Ярче, слышней и сильней, чем прежде грезилось – явь серебром звенит. Перьями снов, на заре поблекших, стали казаться прежние дни, что без тебя проходили. Что там? За островами случайных встреч - лишь отражения. И без счета знаков, которые не прочесть, и бездорожье без смысла. Тает прикосновенье твоей руки, а в волосах бирюзой сияя, пляшут рассветные огоньки. Ветер по шелку коры сосновой белкой скользнул, поднимаясь выше, к кронам деревьев, а после небу птицей запел. И, его услышав, луч серебристый взглянул сквозь ветви - и обернулся тропою новой. Знаю теперь, что леса, где не был, троп каменистых переплетения, кроме пути, куда ступит Тени, мороком станут в рассветной дымке... Не сожалею о них. Седыми перьями снов пусть с утра растают.
Тени:
Ночь отступает, вокруг светает. Кем для меня ты когда-то станешь, чем суждено мне стать для тебя?
Морион:
Путь совершенства. На острых гранях полночи отблеск звезды дробя, в небе смеется ветер весенний.
Тени:
Знаю: потери и обретенья, бывшие прежде с тобой и мной – ныне и вечно случатся с нами.
Морион:
То, что давно уже решено, с нашими связано именами. Там, где и прежде розы цвели – у колыбели твоей земли.
Картинка из сети