Диалог и картинка к игре про Самайн в соавторстве с SuulenURL записи
Фаойлиан:
Брат мой, брат,
Снег уходит с холмов, и ручьи серебристо звенят, и стремятся сквозь землю к корням, чтоб зеленой листвой прорасти к вешним грозам. Чтоб зелеными иглами трав на земле изумрудный покров вышивать и на нем колокольчиков синюю россыпь.
Брат мой, брат.
Снится мне цвет холодных осенних небес - снится взгляд твой. И небо весеннее кажется только его отраженьем. За пределами рощи займется багряный закат и окрасит зеленые стяги весны золотым, ало-рыжим. И почудится - осень стоит за спиной, октябрем ветер дышит, и туманные пряди струятся от темной воды, и мне кажется, что за спиной стоишь ты.
Стрикс:
Где ты, где.
Снег повсюду и лед на холодной застывшей воде. В небе графика линий и росчерки крыльев. На дне подо льдом кто-то ловит на удочку рыбу-луну и не хочет оттуда наверх, так и я – не могу позабыть о тебе всю весну сквозь скользящие хрупкие сны, что незримою нитью свивают узор через явь. Тень твоя, просто сумрачный сон. Отражение полной луны.
Где ты, где.
Лабиринты травы по бокам от тропинок твоих. Земляника, медовые лютики, клевер, в воде остролист, на холмах сон-трава и кипрей – так зачем звать Самайн, эту темную ночь перед тем, как наступит зима, и качнется безжалостный маятник полночи – вниз, в глубину отражений с поверхности темной воды? Но мне кажется, что за спиной стоишь ты.
Фаойлиан:
Я читаю по тающим росчеркам чаячьих крыл далеко ли до дня, когда иней коснется травы, и ручей весь оденется в белое кружево. В такт с ритмом летних беспечных дождей, вслед за ним я считаю как падают листья - один за другим, золотистую пыль ветер кружит. Я смотрю на кленовую ветку - на ней день за днем меньше алой листвы остается. Ты однажды сказал, что когда она вся облетит - в эту ночь ты вернешься.
И я кличу Самайн, пусть за ним и наступит зима, вместе с ней - мертвый сон, полный сумрачных грез, долгий сон до Бельтайна... но пред ним от заката до новой зари будешь ты - не во сне, наяву.
На ладонях твоих снег не тает.
Стрикс:
Два крыла у судьбы, черно-белое и голубое c разноцветными пятнами радужных солнечных бликов в оперенье твоем. Но раз в год птица-время меняет цвет глаз, смотрит тускло и холодно – кто же поспорит с судьбою в час, когда она тихую песню разлуки и смерти поет?
Может, я?
Или ты. Или кто-то еще из-за грани принял дар от отчаянья, руку ему протянул и застыл навсегда меж миров ледяным изваяньем, став подобным забвенью и вечному смертному сну… Потому что так надо. И полночь над теми, кто тает в бесконечных пространствах сияющих призрачных грез, яркий полдень над теми, чей легкий и радостный танец посреди птичьих гнезд и ветвей, у корней и до звездного неба…
Фаойлиан:
Ледяная стена на две равные части мир делит – отраженья и блики дробятся на гранях ее. Яркий полдень дурманит и солнечным маревом слепит, полночь манит неясными тропами призрачных снов. Но в беспечности лета и в сумраке зимних метелей, что увижу я, в грезах дойдя до предельной черты, кто посмотрит оттуда, чей облик узнаю я в тени? Кто ударит по плоскости льда первым – я или ты?
Стрикс:
А зажмурься. Представь, что тропа – основание арфы, и колонны ее – это время, а струны – твои потаенные грезы. Что за песню споешь? Под лучами и тени темнее, и голос певца в тишине дальше эхо разносит. А над озером дождь. Я же знаю – не будет конца этой странной балладе, даже если в конце окажусь у последней черты… Потому что сказитель здесь – ты.
Так, пошел я нафиг штоле
